Белые стены, едкий запах медикаментов, слепящие вспышки аппаратов и витиеватые графики на экранах - всё, что могла вспомнить B-47X-(R) из своего раннего детства. Позже её мир стал чуть шире - другие дети, такие же одинокие, с порядковыми номерами вместо имён, воспитатели-тире-надзиратели, не выпускающие из рук планшеты, и цифровые статистики, сформированные на основе бесконечных чек-апов, тестовых результатов индивидуального перформанса и глобального рейтинга группы.
Для ребёнка, не видевшего другой реальности, экспериментальный лагерь Биотехники был единственным домом, доктора и работники корпорации - семьёй, а лабораторная оценка - рутиной, повседневностью, иногда - игрой. Только со временем, из ненароком подслушанных разговоров взрослых, из нечаянно обронённых по невнимательности вещей, начало становиться ясно, что где-то там, далеко за привычными стенами, существует совсем иной мир. Без жесткого распорядка, замеров по расписанию, без внутренней пустоты - мир, окрашенный в яркие цвета вместо белого льда и льда металла; мир, где ты не просто маленький винтик в системе, который потеряется - никто и не заметит, но где ты - нужен.
Сложно сказать, когда B-47X-(R) в полной мере осознала своё положение, но совершенно точно можно утверждать, что жизнь с тех пор больше не была прежней. Сперва обыденность, после - притворство, но в конце концов освобождение (или заточение?) грубой правдой: все они здесь были лишь сырьём для экспериментов.
Группа, в которой она находилась, состояла из выращенных в искусственных утробах подопытных с кропотливо отобранными сочетаниями генов. Целью корпорации было понять, какое из сочетаний проявит себя лучше в интеграции с имплантами - в дальнейшем это подтолкнёт технологию создания/модификации "суперсолдат", которые в исходном значении будут более устойчивы к киберпсихозу вне зависимости от количества и качества установленных имплантов.
Соединение биологии и кибернетики, справедливо оправдывающее само название компании. Правда, для второй части пришлось привлечь сторонние силы. В этом мире больше нет ничего оригинального, так что проект, в результате которого B-47X-(R) появилась на свет, был основан на нелегально "позаимствованной" у Штормтеха идее, сырьём занялась Биотехника, а последующей имплантацией тестовых военных разработок — Милитех. Два корпоративных гиганта пожали руки под покровом теней, заключая сделку на крови обреченных детей. На финальной фазе проекта успешных экземпляров было предписано разделить между собой, пожиная плоды прогресса.
Выбора ни у кого не было, как и права слова, но каждый справлялся по-своему: кто-то закрывался в жестокой иллюзии, предпочитая верить, что его здесь действительно любят; кто-то слишком шумно бунтовал, в результате тихо исчезая как из группы, так и из отчетов; кто-то принимал правила и приспосабливался к системе. B-47X-(R) была последней. Она просто была, просто выполняла свой план, просто коротала дни, смирившись с жизнью, которая им досталась. Она понимала, что никому из них не выиграть в эту игру, но можно хотя бы обеспечить себе относительно безопасное нахождение в ней.
Иногда, B-47X-(R) пыталась помогать младшим детям, если видела, что они не справляются, а значит над их дальнейшим участием в программе (читай, жизнью) начинает нависать угроза. Она вступалась за таких детей  - осторожно, незаметно, не пытаясь казаться откровенной защитницей, чтобы не привлекать к себе слишком много лишнего внимания - делилась своим опытом, роняла добрые слова перед экзаменаторами, подставляла плечо. Мелочи, которые могли бы помочь выжить. B-47X-(R) ненавидела созданную корпорацией конкурентную среду, но были и те, кто имел другое мнение на этот счёт.
B-48Y-(R) был одним из них. Яркий экземпляр типажа «бунтаря», только не против системы, а против своих. Самоуверенный задира, стремящийся обойти всех и каждого на пути признания лучшим, так и не сумев осознать трагедию их общей судьбы. B-47X-(R) хорошо его знала, как и все вокруг, всё же они выросли вместе. Но если для неё он был изученным раздражителем и вызывающей усталость колючей занозой, то для него она - лишь фоновым шумом, не стоящей внимания массовкой, которую он давно пообещал себе переплюнуть.
До одного переломного дня.
По достижению 12 лет для всех детей корпоративного лагеря начиналась усиленная череда испытаний, призванных оценить их имеющийся прогресс, уровень общих навыков и стабильность эмоционально-психического состояния. По итогу они получали разные аугментации  и отправлялись каждый в специализированный комплекс для дальнейшего совершенствования в своей нише. А кто-то не отправлялся никуда вовсе, хоть это и не разглашалось.
Направлений было два - военно-техническое (Rangers), интеллектуально-разведывательное (Cryptic). Тестирование длилось около года, включая в себя разные этапы, на которых дети соревновались друг с другом. На одном из первых таких испытаний B-47X-(R) и B-48Y-(R) сперва оказываются в паре с другими детьми, над которыми одерживают победу. Первая - холодным рассудком, второй - чистым адреналином. Только вот, дальше случается то, к чему никто из них не был готов - как близких по рейтингу, их ставят в пару друг против друга.

Формат: серия испытаний на управление дронами (боевые/разведывательные).
Структура: три раунда, каждый - в паре. Победы дают очки рейтинга.
Правила: кто выигрывает два раунда из трёх, получает больше очков. Соответственно, его рейтинг выше, перспектива оказаться в числе списанных участников - ниже, корпоративная слава - ближе.

Первый раунд представлял собой гонку дронов в лабиринте. Второй - боевой симулятор на арене. B-48Y-(R) недооценивает своего оппонента, а B-47X-(R) довольно быстро выводит дрона противника из строя, грамотно оценив ситуацию и подгадав удачный момент. Всё выглядит так, что ей не пришлось слишком сильно напрягаться для этой победы - она не ликует, не смотрит свысока, с торжеством в глазах. Она спокойна, как и всегда. И именно это злит мальчика больше всего.
Чуть позже, пораньше покинув обеденный зал, чтобы провести больше времени в симуляторе и лучше подготовиться к следующему, финальному раунду, B-47X-(R) случайно сталкивается со своим соперником в одном из пустых коридоров лагеря. Она застаёт его в минуту слабости, со слезами на глазах, разбивающим кулаки о стену. Это странно, непривычно, тревожно. Самой затравленной жертвой местного "хулигана" оказывается он сам. B-47X-(R) не стала ничего говорить, не стала вмешиваться, постаравшись незаметно свернуть за ближайший угол, будто бы её здесь никогда и не было. Но что-то в ней переменилось и после этой незапланированной встречи она уже не могла смотреть на него так, как раньше.
Когда подошло время финального раунда, B-48Y-(R) был на взводе - его челюсти сжаты, на руках проступили вены, глаза бегали в плохо скрываемой панике. Третий раунд был отчасти похож на первый, только помимо того, чтобы первым найти правильный путь из лабиринта, нужно было вдобавок преодолеть полосу препятствий и вовремя обойти все лазерные ловушки. Долгое время оба соревнующихся шли рядом с небольшим отрывом B-47X-(R). Но у самого конца она резко теряет преимущество, словно спотыкается на ровном месте, взрываясь о последнюю ловушку в метре от финиша, тем самым пропуская противника вперёд и обеспечивая его победу.
Казалось бы, можно радоваться, но B-48Y-(R) начали терзать сомнения о честности своей победы. Он долго пытался, но всё же не мог выкинуть из головы очевидные вопросы: "что это было?", "может, мне показалось?", "она считает меня слабаком, неспособным выиграть без поддавков?" И чем дольше он думал об этом, бесконечно прокручивая в мыслях последние несколько секунд их состязания, тем сильнее распалялся. В конце концов, он решил потребовать с девочки объяснений напрямую, но получил лишь молчаливое пожимание плечами. Она не знала, что сказать, она этого не планировала и она бы могла победить без труда, если бы её рука тогда не дрогнула. Почему это произошло - она и сама до конца не понимала.
Но с этого самого момента динамика между ними начала меняться. B-48Y-(R) переключил всю свою заносчивость на неё одну, вечно пытаясь прибиться к ней в пару, будто отчаянно желая что-то доказать. B-47X-(R) не была сильно против, поначалу объясняя это терпение тем, что хотя бы другие дети больше не страдают от его нападок.
Постепенно, их негласное сопротивление перерастает во что-то более сложное и многогранное, заканчиваясь тем, что за пределами стерильных лагерных стен называют дружбой. Он придаёт ей решимости говорить там, где она раньше молчала, азарта и улыбок в жизнь, она ему - спокойствия и принятия, которых ему всегда не хватало.
Спустя год активного тестирования и постоянного взаимодействия они сближаются настолько, что решают дать друг другу настоящие имена. Джекс и Грейс.
Когда день окончательного распределения по специализациям начинает маячить на горизонте, Грейс всё ещё лидирует по всем боевым испытаниям - её распределение на военную базу не оставляет сомнений. Фокус для Джекса в том, чтобы за короткое время выдать всё, на что он способен, и суметь присоединиться к подруге, хоть ему и пророчат будущее в разведке. Забавно? Можно было бы решить иначе, но прямая агрессия и слишком сильная вспыльчивость всё ещё застилают его виденье в критических моментах, мешая мыслить тактически. А вот работа с системами как раз расслабляет, помогает сосредоточиться. И именно на неё он полагается, чтобы вырвать для себя нужный билет.
На решающей линии испытаний Джекс, боясь лишиться последнего шанса, незаметно саботирует чужую консоль управления, знаменуя полный провыл соперника. Его зачисляют к военным вместе с Грейс, но тот ребёнок пропадает. Большинство слабых и неподходящих кадров отфильтровали давно, так что этот случай исчезновения - первый за долгое время: реальность словно решает жестоко напомнить, кто они и где находятся, чтобы больше не смели забыть.
Джекс добивается своего, но чувство вины очень сильно бьёт по нему, переворачивая мир с ног на голову. Он больше не может притворятся, что имеет какую-то ценность здесь, что с ним ничего подобного не случится, что он станет тем, кто придёт к успеху. Он впервые чётко осознаёт в какой они оба опасности, начиная задумываться о возможном побеге. Грейс не поддерживает его размышлений, потому что не верит, что у этой затеи есть хоть какой-то потенциал, чтобы закончиться хорошо. Правда, со временем им открываются вещи, понемногу трансформирующие её мнение.
После распределения все дети подвергаются активной фазе внедрения имплантов - главной цели, ради которой они всё это время готовились. И Джексу не везёт. Это всего лишь биология, но она предаёт его - психика не выдерживает, организм из раза в раз демонстрирует несовместимость, отправляя своего неудачливого хозяина тяжело восстанавливаться в медотсеке. У Грейс же всё отлично, импланты приживаются как родные - заслуга её выдержки напополам с выигрышем в генетическую лотерею. Благодаря такому редкому и ценному сочетанию факторов она становится важным асетом для корпорации, на неё рисуют далекоидущие планы в то время как Джекс висит на волоске от исчезновения. Грейс этого не выдерживает. Теперь уже она подбивает его на активный план побега, потому что не хочет потерять.
Они претворяют свой план в жизнь через три года, думая, что всё просчитали. Но что могут 16-летние дети против большой и страшной корпоративной машины? Их накрывают в процессе, Джекса серьёзно ранят, а Грейс предлагают сделку - ему помогут и даже отпустят живым, если та подпишет контракт кровью, всецело отдавая своё тело в пользование корпорации. Убивать её - слишком расточительно, переписывать память - рисковано, можно сломать уникальный когнитивный профиль; зато надавить на больное, пообещав спасти человека, который стал для неё единственной семьёй, того, ради кого она вообще решилась на этот проклятый побег - в самый раз. Конечно, она согласилась.
И корпорация сдержала слово - они подлатали несчастного, заблокировали управление теми немногочисленными имплантами, которые успели в него подсадить, и выбросили на окраины города как отработанный материал. Если бы только они знали, к чему их жадность приведёт через десяток-другой лет - нейтрализовали бы обоих беглецов на месте.
Грейс настояла на том, чтобы увидеть, как его отпускают, мысленно попрощаться и наглухо закрыться за слоями ментальной брони на долгие годы. Джексу же сказали, что из-за него подруга мертва и он может её не искать, а идти на все четыре стороны, ведь о такой бесполезный кусок дерьма не стоит и марать руки.
Так, их жизнь раскололась вновь, и в этот раз трещина пошла слишком глубоко под кожу, со временем превратившись в обрыв, который не перешагнуть, не вскарабкаться.
Грейс начинили железом с головы до ног - так, что по прошествии лет в ней узнавалась лишь бледная тень уничтоженной девочки. Такого огромного количества аугментаций не смог бы без потерь перенести даже идеальный носитель - не смогла и она. Нет, она не провалилась в киберпсихоз, но практически полностью лишилась себя; её сделали оружием корпорации и, чтобы морально выжить в клетке собственного тела, она невольно создала для этой роли новую личность, опасно балансирующую на грани строгого регламента и бессмысленного насилия. Беспрекословно верную, хоть и давно позабывшую почему, но театрально пугающую, дёрганную не как человек, а скорее как вышедший из строя андроид, с которым её часто начали путать непосвящённые. Для удобства ей дали новое имя - "Векса". Коротко, ёмко, как выстрел из пушки или лязг клинка в воздухе. А жизнь её теперь состояла из вылазок по приказу, устранения врагов корпорации, нежелательных свидетелей и конкурентов.
Что же стало с Джексом? Кое-как оправившись от шока и утраты, вдоволь откричавшись и переломав кости на подпольных боях, парень взял себя в руки. Прежде чем отпустить его восвояси, корпорация поставила маячок для отслеживания - если оставшейся у них девушке придёт в голову бежать снова, у них будет рычаг для давления. Но нет, она даже не пыталась, зачатки надежды на лучшую жизнь покинули её вместе с другом. А маячок через некоторое время просто перестал подавать сигнал, наталкивая на мысли о том, что "отброс системы" благополучно сдох где-то под мостом без их прямого вмешательства. Ха! Холодно, очень холодно. Джекс не умер, напротив, он начал новую жизнь, свободную от контроля. Он поднимается от мелкого наёмного хакера для уличных группировок до заметной угрозы, которую никто не знает по имени и в лицо, берёт себе псевдоним "Шейд", меняет маски и разрастается собственной сетью влияния - его заказы становятся всё смелей и серьёзней, ставки растут, корпорации страдают от участившихся кибератак и общими силами выходят на их источник, пока что даже не подозревая, кто он на самом деле и откуда взялся. Но им и не важно; всё, что их интересует - устранение угрозы.
Здесь и вступает в игру Векса - ей дают наводку, ориентировочный район, где она сможет найти цель своего задания.

Теперь ещё немного дополнительной информации.
1) имя менябельно, хоть я к нему уже и привязалась, пока всё это писала)
2) я специально избегала конкретных намёков, поэтому отношения можно сделать как парными, так и братско-сестринскими, главное сохранить идею глубокой эмоциональной связи и не ходить на сторону.
3) с имплантами Джекса можно пойти двумя путями: либо оставить какие-то и потом ещё прописать, что он сумел их самостоятельно взломать (как обнаружил и вырезал маячок) и теперь использует без ведома Биотехники в своё удовольствие, но таких имплантов точно должно быть минимум, потому что в этом и суть, что они на нем почти не приживались, ЛИБО прописать, что у него вообще ноль имплантов по итогу, так всё было плохо, зато это будет интересное драматургическое противостояние полностью перекроенного человека, полагающегося на железо внутри, с человеком настоящим, в распоряжении которого только хитрость, воля и смекалка (ну и может ещё всякие внешние девайсы).
4) мотивация Джекса (если вдруг это как-то не явно читается) в том, чтобы стать полным хозяином своей жизни, у него особо нет принципов и заказы он берет у тех, кто больше платит (но поставить палки в колеса Биотехнике для него особый вид удовольствия, конечно), отчасти он может так мстить, хоть даже и перед собой в этом не признаётся, но во многом просто кайфует от своего "достигаторства" и как лихо он всех обставил, когда его списали со счетов. Такой персонаж)
5) внешность Джекса - Ronnie Radke (со стрижечкой)) очень хотелось бы, потому что я много слушала его группу в последнее время, в том числе пока всё это прописывала, и не сказать, что прям под него придумывала персонажа, но как-то оно у меня в голове состыковалось, что теперь будет сложно представить кого-то ещё) Ну, может кого-то прям похожего, можешь предложить хотя предполагаю, что если кто-то и придет на эту заявку, то придет из-за него.

Атака Титанов - Энни Леонхарт.
Ворнинг! Альтернативное развитие событий манги.
~~~

- Браун, Магат хочет видеть… - не став утруждать себя предупредительным стуком, Энни дёргает ручку двери личной комнаты нынешнего вице-офицера отряда особого назначения в штабе марлийского военного руководства. Если она помешает –  его проблемы, в следующий раз научится пользоваться замком. И не опаздывать на совещания. -…тебя.

К поджидавшей внутри сцене Энни не готова. Никто не может быть готов к такому.

Секунды разбиваются в падении на мелкие осколки, раскалёнными снарядами детонируют под кожей, пока она опустошённо смотрит на ружьё в дрожащих от напряжения руках Райнера, а он – на неё.

- Идиот! – в один рывок пересекая пропасть, которая могла бы поглотить его и выплюнуть обглоданные кости, стоило промедлить пару секунд – минут? часов? как долго уже холод стали обжигает огрубевшие ладони? – Энни молча выдирает из них план капитуляции, просыпает пули на дощатый пол и отбрасывает ствол подальше. Ей кажется, что в теле нет прочих чувств, кроме кристально-чистой, подлинной, концентрированной злобы, но это не совсем так - просто страх маскируется слишком умело. Энни знает, что страх ослабляет, делает уязвимой – от него никакого проку; гнев же не позволяет сдаться, раз за разом поднимает на ноги, подставляет надёжное плечо или несёт на окровавленных руках к очередной стене, которую нужно пробить, чтобы продолжить двигаться дальше.

А сейчас она не может показать слабину, для этого хватит и одного Райнера.

Она выбирает силу.

Она выбирает гнев.

- Послушай меня, – чеканит Энни откровенно враждебно – пожалуй, не тот тон, в котором нуждается человек, опасно балансирующий на краю, но ей плевать, – Давай договоримся. – цепкими пальцами она впивается в рукава его формы – так остро, что почти прорывает ногтями ткань, – Если идея направить ружьё в сторону своей головы посетит тебя ещё раз – ты обратишься ко мне. Будь уверен, я сделаю всё быстро, без колебаний и сожалений. – от серьёзности слов веет осязаемой угрозой, пара льдистых глаз неотрывно следит за переменой в тревожном море янтаря, - Но сперва я напомню, что твой лучший друг умирал не за это. – манипулировать смертью Фубара, красной нитью привязывать его кончину к избитой до переломов и ссадин совести Брауна – нечестно, но что ещё она может сделать? Энни не говорит, что понимает, каково это – она никогда не была близка с Бертольдом и уже никогда не станет. Но она любила наблюдать за людьми. И наблюдая за этими двумя, видела, что они сильнее вместе там, где она – в одиночестве. Когда же Колосса не стало, а прежние превозносимые идеалы, сделавшие «Щит Марлии» послушной марионеткой, осыпались пеплом сквозь пальцы, Райнер из заносчивого ублюдка превратился в призрака, бродящего сушей живого утопленника, будто бы лишившись чего-то необходимого для жизни не меньше сердца или лёгких. С поля брани он принёс войну в Либерио, и эта война никогда не закончится. Не для него.

- Энни, ты…? – сглатывая неозвученный вопрос, Райнер надломлено хмурится. Морщинки свивают незримую паутину у глаз, делая всё ещё юношу похожим на старика.

- Я… - в одно мгновение теряя силы, Энни разжимает хватку, одёргивает руки и закусывает губу, не представляя, как дать этот ответ, – Я не знаю. – выдыхает она побеждённо, скрывая истину за сосудистой стенкой век, - Я не думаю, что умею.

Её не учили любить – её учили выживать. Одно плохо сочетается с другим. Давить кузнечиков на тренировке или давить людей, таких же крошечных и хрупких, когда ты смотришь на них с высоты роста своего титана – в конечном итоге разницы не было. А не умеющий сопереживать, как может любить что-то или кого-то в этом мире? Конечно, можно снова и снова оправдываться отцом, но люби она его по-настоящему – довольствовалась бы мыслью о том, что благодаря её миссии он живёт в безопасности и достатке где-то там, на покинутом берегу; не стремилась бы так отчаянно из трупов островитян сложить для себя дорогу назад. Это не любовь – это по-детски простая нужда быть кому-то небезразличной, ощущать незнакомые, но такие необходимые тепло и заботу. 

- Понимаешь?.. – она не надеется, что Райнер поймёт. Его мать, пусть психология Карины и не отличалась от психологии большинства эльдийцев гетто с обработанной марлийской пропагандой картиной мира, рассказывала сказки, пела колыбельные и целовала в лоб. Отец Энни похвалил её лишь однажды – для этого потребовалось сломать ему ногу. А вернувшись с острова за его обещанием исправить ошибки, всё, что она обнаружила – неприметное надгробие на кладбище грешников.

«Как это случилось?..»

«Он очень переживал о вас, винил себя. Одним вечером его сердце просто не выдержало».

Остался только Райнер. С ним она могла не играть в притворство, сдержанно кивая на слова сочувствия героям, вынужденным день за днём и год за годом проводить бок о бок с «отродьями дьявола», в его взгляде больше не видела гордости, больного патриотизма былых дней – только усталость. Такую же, что каждое утро смотрит на неё из треснутого зеркала в ванной. И потерять его сейчас значит потерять последнее напоминание о том, что правдиво в мире лжи.

Одному старому солдату не за что ухватиться перед обрывом, но двое… двое могут держаться друг за друга.

- Неважно, – осторожно, Энни снова находит его ладони, на этот раз не впиваясь гарпией в плоть, но крепко сжимая, – Магат ждал пять лет, подождёт ещё немного, так? – она подаётся вперёд, заводит руки за его спину и роняет острый подбородок на плечо, удостоенное знаком воинского отличия. – А я останусь здесь, если ты тоже пообещаешь не уходить.

Все обещания, данные ей, обращались пустым звуком, но без них она не смогла бы пройти так далеко. Когда остывает гнев, каждому нужно во что-то верить. И если в этот раз она поверит в Райнера – хуже не станет. Куда уж хуже?..

Он роняет печальный смешок.

Энни впервые чувствует себя дома.